Солдатский маршал [Журнальный вариант] - Сергей Михеенков

Нашлись и молдаване. Трое из них были из Молдавии.

— Вот что, ребята. Вы должны помочь мне сгрузить боеприпасы и пригнать паром обратно, на левый берег. Всем румынам передайте, что я отпускаю их по домам, если они не хотят попасть в плен… Оружие сложить на пароме.

Румыны в то время уже воевали вяло, многие дезертировали домой. Возможно, на одну из таких групп дезертиров и наткнулся капитан Жариков на переправе. Сам же Жариков после войны любил рассказывать эту историю, прибавляя к ней следующую подробность: обнаружив, что солдаты на пароме — румыны и что настроены они далеко не дружелюбно, прежде чем окликнуть молдаван, взял в руки две гранаты и выдернул чеки. После этого они стали более сообразительными и приказ выполнили в точности.

Выход наших войск к государственной границе был отмечен особым приказом Верховного Главнокомандующего. Москва салютовала бойцам и командирам 2‑го Украинского фронта 24‑мя артиллерийскими залпами из 324 орудий. Дивизии и полки, отличившиеся в боях при форсировании Днестра и при выходе на государственную границу, получили почётные наименования «Днестровских» и «Прутских».

Любопытный факт: участок государственной границы по Пруту, очищенный от противника войсками маршала Конева, взял под охрану 24‑й пограничный полк подполковника пограничных войск НКВД С. Е. Капустина. В 41‑м именно здесь подразделения погранотряда С. Е. Капустина приняли первый бой.

Начался освободительный поход Красной Армии в Европу. Войска ликовали. Радовалась освобождению родной земли вся страна.

Но кровь русских солдат продолжала литься. Фашизм надо было добивать. Таковы были и условия союзников — стран антигитлеровской коалиции.

Наркомат иностранных дел СССР в эти дни опубликовал заявление, в котором говорилось: «Советское правительство доводит до сведения, что наступающие части Красной Армии, преследуя германские армии и союзные с ними румынские войска, перешли на нескольких участках реку Прут и вступили на румынскую территорию. Верховным Главнокомандованием Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции.

Вместе с тем Советское правительство заявляет, что оно не преследует цели приобретения какой–либо части румынской территории или изменения существующего общественного строя Румынии и что вступление советских войск в пределы Румынии диктуется исключительно военной необходимостью и продолжающимся сопротивлением войск противника».

В начале апреля Ставка потребовала от Конева повернуть войска на юг, на Кишинёв.

Глава двадцать седьмая

ПОБЕДИВШИЙ МАНШТЕЙНА

«…сложнейшая и многоходовая партия, которую играют великие игроки».

В эти дни командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн позвонил начальнику Генерального штаба сухопутных сил генералу Цейтцлеру и сказал, что его 1‑я танковая армия (генерал Хубе) находится в критическом положении, что она зажата в ловушке между Бугом и Днестром и больше не может держать фронт с прежней надёжностью. Вскоре Манштейна вызвали к Гитлеру. Из Львова самолёт вылетел на северо–запад и вскоре приземлился на аэродроме в окрестностях заснеженных гор в Бергхофе. Гитлер принял Манштейна в своей резиденции «Орлиное гнездо».

Доклад Манштейна был краток и довольно суров: 1‑я танковая армия истощена непрерывными атаками русских, у Хубе осталось мало танков, русские атакуют непрерывно и вышли на армейские коммуникации. Необходимо в помощь 1‑й танковой, которая будет наступать в западном направлении, ударить силами 4‑й танковой армии генерала Рауса. Однако для обеспечения этого маневра необходимо пополнить ударную группировку хотя бы одним танковым корпусом.

Гитлер выслушал своего лучшего фельдмаршала молча. Но как только Манштейн умолк, взорвался:

— У меня нет дивизий для осуществления вашего плана! Вы предлагаете мне снять танковые дивизии из Франции и отдать вам? Накануне вторжения противника на западе? Я не могу снять оттуда ни одного батальона. Посмотрите на карту, Манштейн! В случае отвода 1‑й танковой армии ломается весь наш фронт на Востоке! И мы неминуемо теряем весь юг! Вы не очень–то умело распоряжались теми пополнениями, которые вам постоянно посылались.

— Но, мой фюрер, пополнения всегда давались частями, и в самый последний момент, когда их тут же приходилось бросать в бой.

Гитлер уже кипел:

— Вы всегда хотели заниматься только боевым маневрированием. Осенью вы говорили, что Днепр будет удержан. После того, как Днепр вы не удержали, и я скрепя сердце дал согласие отступить за реку и закрепиться на ней, вы тут же стали доказывать, что надо отступать дальше. Вы сдали Киев и сдали потом всю Правобережную Украину!

— Но так и должно было случиться. По вашему указанию мы удерживали Донбасс, а позже Днепровский район, в то время как все эти силы могли бы использовать для удержания именно «Восточного вала».

— Воздушная разведка зафиксировала: некоторые ваши части отступали перед отдельными танками противника, бежали от них целыми полками! Манштейн, вместо того, чтобы стоять насмерть и держать фронт, вы всё время говорили о необходимости отхода на новые позиции. И в результате постоянно отступаете все дальше и дальше.

Манштейн побагровел и холодным тоном произнёс:

— Вы, мой фюрер, и только вы виноваты в том, что произошло на Восточном фронте. Восемь месяцев вы ставите нашим войскам на южном фланге одну стратегически невыполнимую задачу за другой. Чтобы справиться с ними, не предоставляете ни необходимых резервов, ни свободы действий.

Говорят, Гитлер не нашёл в себе сил дальше слушать монолог одного из лучших своих фельдмаршалов и покинул заседание со словами: «Я не могу согласиться с вами».

Через несколько дней Манштейн был смещён. Гитлер вручил ему Мечи к рыцарскому Кресту с дубовыми листьями и объявил: «Я решил расстаться с вами… Время операций закончилось. Теперь мне нужны люди, которые могут твёрдо держаться».

Вместе с Манштейном Гитлер сместил и командующего группой армий «А» фельдмаршала Клейста.

В это время в приёмной уже стояли их преемники: генералы Модель и Шернер. Моделю тут же было присвоено звание генерал–фельдмаршал и вручена группа армий «Юг», которая с этого времени стала именоваться «Северная Украина». Шернера назначили на правофланговую группу армий «Южная Украина».

Судьба возвращала Коневу старого его знакомого по Ржеву и Вязьме.

Манштейн ушёл с поля боя навсегда. Конев больше с ним не встретится. В 1971 году в предисловии к одной из книг, адресованной, в том числе, и советскому читателю, он напишет: «Для меня очевидно, что стратегия, накопленная за время войны, — наша совместная стратегия с русскими. И это несмотря на то, что и мы, и они всегда стремились нанести друг другу как можно больший урон. Это как сложнейшая и многоходовая партия, которую играют великие игроки. Скажу больше — жаль, что эта война поставила наши государства по разные стороны баррикад…»

Манштейн прав: не удержалась бы Англия, если бы вермахт и Красная Армия каким–либо образом избежали военного столкновения и если бы у них, вопреки сложным международным интригам и манипуляциям, в начале сороковых годов образовался союз. Но это всё из области «если бы да кабы…»

В начале апреля Конев позвонил Сталину. Звонил он с командного пункта 5‑й гвардейской танковой армии, находившегося уже в Румынии. Он доложил о том, что войска 2‑го Украинского фронта выполнили все задачи в более короткие сроки, чем это предусматривали директивы Ставки, что прошли с боями до четырёхсот километров «по сплошному бездорожью в невероятно трудных условиях», что «дальше активно выполнять задачи они не могут — устали, тылы растянулись; кроме того, сосед слева очень сильно отстаёт, а противник всё, что имеет перед его фронтом, перебрасывает против войск 2‑го Украинского фронта», что войскам необходима передышка.

— Что вы предлагаете? — спросил Верховный.

— Предлагаю перейти к обороне.

— Правильно, — тут же ответил Верховный, словно ждал этого предложения. — Перейдите к обороне и приводите войска в порядок. О дальнейших задачах будут даны указания особо.

Дело было сделано. Уманско — Ботошанская операция проведена успешно, в кратчайшие сроки. Правобережная Украина очищена от немцев и румын. Противник прижат к предгорьям Карпат. Группировка его рассечена на две части и лишена маневра на взаимодействие.

Можно было отдохнуть.

Но у Конева отдых оказался коротким. В начале мая 1944 года он получил новое назначение — принять командование войсками 1‑го Украинского фронта. Забегая вперед, скажу, что с ними он закончит войну в Берлине и Праге.